Архитектор Антон Хмельницкий: «Я за то, чтобы переформатировать здание и подарить ему новую жизнь»
Почему люди сегодня хотят жить в центре города, зачем девелоперам промышленные зоны и как правильно работать с историческими зданиями – об этом в эксклюзивном интервью порталу Стройкомплекса рассказал архитектор и основатель лондонской студии AI Studio Антон Хмельницкий.
— Почему реорганизация промышленных территорий так популярна в мире? Какие есть причины для этого, кроме очевидной нехватки площадок под застройку?
— Действительно, по всему миру города испытывают острый дефицит площадей для нового строительства, и это одна из причин популярности редевелопмента. Стоимость земли в центре города запредельно высока, поэтому держать там промышленные производства или офисы класса C не то что невыгодно финансово, но просто абсурдно. Жилых проектов в бывших промзонах становится все больше.
Другая причина в том, что люди снова хотят жить в даун-тауне. Например, в США после почти 100-летнего оттока жителей из центра в пригороды центральная часть стала практически нежилой, что привело к ее маргинализации. Она предназначена для бизнеса, офисов, коммерции, но при этом там никто не живет.
Последние несколько лет мы наблюдаем обратную тенденцию – люди возвращаются в центр. Пандемия несколько затормозила этот процесс и многие снова стали уезжать загород, но я думаю, это временное явление. Не все готовы к формату загородной жизни, даже в США, не говоря уже о России. Пожив во время карантина в Подмосковье, многие возвращаются в Москву, к привычным поликлиникам, школам, детсадам и местам отдыха.
— Насколько редевелопмент удорожает проект? На что могут потребоваться дополнительные расходы? Выгодно ли это вообще для застройщика?
— У таких проектов довольно высокая цена входа. Любая работа с существующими зданиями, особенно с теми, которым больше 100 лет, всегда дороже и сложнее, чем строительство с нуля. Если расположенные на площадке здания имеют статус памятника архитектуры, то им требуется научная реставрация, а для сохранения исторических фасадов нужно предусмотреть специальные конструктивные решения. Обследование зданий и сооружений, вывод имеющихся производств – все это требует дополнительных расходов. Инженерные коммуникации – отдельная история. В центре города они очень насыщенные, для их выноса требуется большой бюджет.
И хотя проекты перепрофилирования более трудоемкие и дорогостоящие, чем стройка с нуля, преимущества локации перевешивают минусы.
— Отличается ли редевелопмент в Москве от аналогичной практики в других мировых столицах?
— Москва не отстает от основных мировых тенденций в этой сфере. Здесь много удачных многофункциональных проектов, жилых и офисных. Все они направлены на оздоровление городской среды. Важно, что девелоперы тоже это понимают. Например, работая над премиальным жилым проектом на Малой Ордынке, мы придумали большой внутренний двор-парк с концептуальным благоустройством – площадь придомовой территории составляет 7,4 тыс. кв. метров, из них 3,7 кв. метров – собственный сад с водоемами и арт-объектами. Это настоящее «сердце» проекта.
Для того чтобы реализовать такую концепцию, мы подняли два дома из семи «на ноги» – на уровень третьего этажа. Это позволило высвободить и увеличить внутреннюю территорию за счет сокращения жилых площадей. Надо отдать должное девелоперу проекта, группе INSIGMA, который согласился с этой концепцией. Залог хорошего проекта – именно в диалоге заказчика и архитектора, умении слушать.
В результате получалась уникальная история. Такие масштабные парки – не редкость для жилых комплексов на окраинах, но для премиального проекта в самом центре города это исключение, которое сразу стало весомым его преимуществом. Представьте: люди заходят через основной вход с Малой Ордынки, а дальше расходятся по своим подъездам через приватный внутренний двор. Своего рода это вещь в себе: отсюда можно никуда не уходить.
— Это тоже проект редевелопмента? Что здесь было раньше?
— С начала 20-го века это была фабричная территория: здесь располагалась шоколадная фабрика Ивановых, которая позже была переименована в кондитерскую фабрику «Марат», а затем – в знаменитый «Рот-Фронт». Первым зданием во всем комплексе был купеческий особняк, возведенный 200 лет назад. Это усадьба с двумя флигелями, которую мы сохранили и сделали частью проекта, включив в общую композицию – получился настоящий старинный дом в центре города, классический особняк с колоннами, своим садом-патио, – такой загородный формат.
В советское время, к сожалению, вид здания был испорчен. Сегодня им занимаются профессионалы – это научная реставрация, по архивным документам. Фабричный фасад, который выходит на Малую Ордынку, восстановлен по сохранившимся чертежам и обмерам. Все остальное в проекте – это современная архитектура.
— Как гармонично соединить историческую и современную архитектуру?
— Сочетать несочетаемое – это искусство. Мой принципиальный подход к редевелопменту как архитектора: исторические элементы должны сохранять исконный облик, но современная архитектура должна оставаться современной. Я категорический противник новоделов, которые пытаются мимикрировать под старинные здания. Можно сделать в концепции какие-то отсылки, поиграть с символами, но создать свой стиль. В проекте ORDYNKA современная архитектура перекликается концептуально с идеей фабричной лофт-архитектуры, но не копирует ее. Отсюда, например, большие окна, пластический рисунок фасада в виде клетки, клинкерный кирпич в отделке.
— Какие объекты, на ваш взгляд, больше подходят для переосмысления в рамках редевелопмента, а какие – для создания именно жилых проектов?
— Для редевелопмента подходят любые объекты: все зависит от охранного статуса зданий. Например, особняк с сохранившимися парадными залами, в котором интерьер находится под охраной, невозможно перепланировать под современное жилье.
Это вопрос немного философский. Что лучше: оставить здание как есть, чтобы оно стояло и разрушалось, законсервировать его грамотно, или же допустить интервенцию – хоть и, возможно, неидеальную? Это решает город, девелоперы и архитекторы.
Я всегда за то, чтобы переформатировать здание и подарить ему новую жизнь. Редевелопмент обновляет городскую ткань, дает импульс развитию города, формирует новые смыслы. Но всегда требуется разумный компромисс. Например, архитектурный ансамбль Царицыно в Москве: много лет это была романтическая руина, а потом ее перестроили. Но на мой взгляд, создатели проекта вышли за рамки того, что можно делать с историческими памятниками. Получился новодел. Я за то, чтобы объекты были живыми, но не ценой полного уничтожения.
— Какие факторы влияют на успех проекта редевелопмента?
— Здесь очень важно взаимодействие города, архитектора и девелопера. Людям нравятся проекты с неким историческим «флёром», они часто интереснее чистых новоделов – и девелопер должен это понимать, видеть ценность в том, что делает, почему сохраняет исторические элементы в своем проекте. Город также должен, где возможно, идти на разумные компромиссы, работать с девелопером и архитектором, иметь гибкую позицию. Для архитектора важно поймать концепцию, которая свяжет именно это конкретное место с историческим контекстом и при этом позволит создать интересный новый проект. Если эти три составляющие сойдутся в точку, то проект будет удачным.
Источник: Комплекс градостроительной политики и строительства города Москвы